Апофеоз величия.
Николай Ежов. Родился 1 мая (17 апреля) 1895 года. С 1917 года - член РСДРП (б). После революции возглавлял ряд ответственных партийных и административных постов. С 1936 по 1938 гг.— народный комиссар внутренних дел СССР. Расстрелян 4 февраля 1940 года.Это типичный набор сведений о жизни человека, имя которого постоянно звучало в средствах массовой информации в течение 2-х лет советской истории. Если можно говорить о существовании особой советской тоталитарной мифологии - а существование подобного феномена очевидно - то некоторое, пусть и не очень продолжительное время, Николай Иванович Ежов занимал одно из центральных мест в этой мифологии.Это - один из главных героев красного пантеона в 1936 - 1938 гг. Мифологическим героям поклоняются, на мифологических героев по-своему молятся:В сверкании молний ты стал нам знаком,Ежов, зоркоглазый и умный нарком.Великого Ленина мудрое словоРастило для битвы героя Ежова.Великого Сталина пламенный зовУслышал всем сердцем, всей кровью Ежов!Спасибо, Ежов, что, тревогу будя,Стоишь ты на страже страны и вождя.(Джамбул Джабаев, перевод с кыргызского)С Ежовым в сознании советской интеллигенции ассоциируется одна зловещая дата советской истории - 1937 год. Английский исследователь Роберт Конквест определил это время как «Великий террор». Название утвердилось. Утвердилось оно прежде всего в сознании детей тех, кто Великий террор пережить не смог. Для них - воспитанников интернатов для детей врагов народа - именно это время стало квинтэссенцией сталинского времени, высшим пиком страдания советской партийной интеллигенции: до этого времени родители этих детей успешно и радостно отстреливали старую царскую интеллигенцию и дворянство, с начала 30-х годов они успешно отстреляли значительную часть русского крестьянства, а в 1937 году история повернулась так, что начали отстреливать их самих... И 1937 год стал символом. До этого всё было хорошо и справедливо, в 1937 году все стало несправедливо и плохо, - герои революции планомерно и необратимо превращались во врагов народа. Врагов народа необходимо убивать.1937 год - год, прошедший под знаком этого имени: ЕЖОВ.Великий террор - это Время Ночи; это - Великая Ночная Реальность. Во всех мифологиях Ночь - это время страха. Ночи 1937 года имеют особое, специфическое звучание: они присутствуют в больших городах, главным образом в Москве и в Ленинграде, они видятся из окон больших зданий - сталинский архитектурный стиль: большие квартиры для номенклатуры, большие комнаты, большие потолки; они слышатся в шорохах ночного - достаточно редкого в то время - автомобильного движения; это - ночи ожидания: живущие в ночи ждут настойчивого стука в дверь, - на него нельзя не откликнуться, стучащим в дверь нельзя не открыть. Открывающий дверь переступает черту: в эти мгновения жизнь делится на две - неравные - части: одна из них - время благополучия - время жизни, другая - время стремительного движения в смерть. По пути в смерть – бьют, на пути в смерть - унижают, на этом пути творится новая память: активно переформируемые в ходе допросов воспоминания превращают жизнь как историю служения (Революции? - Ленину? -Сталину?) в жизнь как историю предательства.« - Я больше не могу жить, - продолжал Агранов, задыхаясь и всхлипывая. - Расстреляйте меня скорее, каждый день жизни для меня мука...»Агранов Яков (Сорендзон Янкель) - комиссар госбезопасности 1 -го ранга; до своего ареста в течение десятилетия боролся с врагами народа. Расстрелян 1 августа 1938 года.Во время допросов некогда бывшие коллеги Агранова выбили ему все зубы. Шепелявя, признаваясь во всём, в чём надо было признаться, Агранов просил только об одном: пощадить семью.Знак террора 1937 года - это «чёрный ворон»: небольшая милицейская машина, нечто типа ГАЗика. ГАЗики появятся значительно позже, а в 30-е годы НКВД использует машины иностранного производства. На «чёрном вороне» приезжают для того, чтобы постучаться в двери, на нём же и увозят тех, кто эти двери открыл. Как правило, увозят навсегда. В ночь.«Чёрный ворон» - символ успешно осуществляемой индустриализации, - МАШИНА, зовущая в будущее. Будущее открывает себя как МИР МАШИН.Согласно Ленину у социальной революции 3 задачи: индустриализация, коллективизация, культурная революция. «Чёрный ворон» - 1 из способов осуществления задачи №3.ЕЖОВ - это имя и это знак, - знак террора. В новом красном -постреволюционном - пантеоне Ежов - это Бог Ночи. Его имя - изначально ночное.Когда Бога расстреляли, Бог превратился в Демона. В этом новом для себя качестве он просуществовал ещё некоторое, весьма недолгое время. Далее - почти полное умолчание. Нечто, ещё более призрачное, чем призрак, ещё более бесплотное, чем тень.Судьба мента в СССР - судьба печальная. Какая-то неизбывная тоска смотрит на мир из-под милицейской фуражки.Главным ментам в России особенно трудно. Здесь их либо со временем отстреливают (Ягода - Берия - Абакумов), либо они стреляют себя сами (Щёлоков - Пуго), либо - и это лучший для них случай - они подыхают от чахотки или от чего-нибудь ещё (Дзержинский - Менжинский). Редкому главному менту в СССР удаётся быть просто уволенным (Семичастный).Но о всех о них - расстрелянных, скомпрометированных, мёртвых - так или иначе говорят, их поминают. Дзержинский - Менжинский - Ягода - Берия - Абакумов; при всём неблагополучии судьбы большинства из этого ряда, их фамилии сохраняются в справочниках (энциклопедиях, словарях, учебниках), хорошо ли или плохо, но их деятельность оценивают и, уже в силу этого, они сохраняют свою историческую реальность.О Ежове вскоре после его ареста вообще перестали говорить что-либо. - Николай Иванович однажды просто исчез, превратился в небытиё. С 10 апреля 1939 года - момента своего ареста - Ежов превратился в ирреальную фигуру. Отныне ЕЖОВ УЖЕ НЕ СУЩЕСТВОВАЛ НИКОГДА.Но - в данном случае - отсутствие человека сосуществует с феноменом, от этого имени производным. Ежова нет и не было, но на протяжении нескольких десятилетий в памяти выживших будет сохраняться вульгарное, лишённое всякого величия обозначение этого двухлетия в советской истории: ЕЖОВЩИНА.Ежовщина вне Ежова окончательно превращает последнего в мифологический концепт.Редкие фотографии Николая Ивановича Ежова: Николай Иванович как таковой (в мундире, с правильным взглядом влево, - официальный портрет), товарищ Ежов на заседании Президиума ЦИК СССР 27 июля 1937 года (Ежов в полный, весьма небольшой рост), интимная фотография - Николай Иванович справа от Иосифа Виссарионовича. (Многие фотографии впоследствии были либо вырезаны, либо отретушированы - всё, что осталось, осталось случайно).Общие типичные черты образа наркома: сосредоточенность, решительность, преданность делу и … очень маленький рост, -причина возникновения многочисленных психологических комплексов.Еще при жизни Н.И. Ежова звучали слухи о его гомосексуальных пристрастиях. После его падения об этом стали говорить почти вслух. Возникновение таких слухов странно и двусмысленно. С одной стороны, всегда можно попытаться объявить подобные слухи сфабрикованными: на допросах Ежов подробно - с обилием порнографических деталей - рассказывал об этой стороне своей жизни. В самом факте таких рассказов нет ничего удивительного: о чём сказали рассказать - о том Ежов и рассказал. Необычно другое: обвинения в гомосексуализме не предъявлялись никому из высокопоставленных репрессированных - ни до ареста Ежова, ни после. Ежов - единственный, кому эти обвинения были предъявлены. Почему ему и почему только ему?Главный советский мент и - одновременно - главный гомосексуалист СССР. - Слегка скандальное обстоятельство, добавляющее монотонной истории непрерывных подвигов советского народа слегка игривый характер.
НаверхЧасть 2